— Котья матерь! Спина же!
Егор задрал ночнушку, в которой он выбежал из дома, и, стараясь не смотреть вниз, где обычно находился Егорка-младший и двое из ларца, одинаковых с лица, зажал подол в зубах, оторвал огромный лист лопуха, отбросив в сторону, а стебель разорвал на две половинки вдоль длинной ножки. Сочащуюся клейким соком сторону он приложил к спине — сразу оба куска, и изогнувшись, насколько пустила негнущаяся спина, хорошенечко, как длинной мочалкой, потер больное место, втирая прохладную липкую, остро пахнущую сиренью вязкую жидкость.
Иначе чем чудом это назвать было сложно. Вот только что боль, не дававшая даже вздохнуть свободно, стала уплывать, истаивать, проходить и буквально через десяток вздохов Егор даже подпрыгнул, чувствуя легкость в теле, и совершенно здоровую спину даже без остаточных отголосков.
Сорвать столько лопухов, сколько влезет в обхват рук получилось довольно просто. Егор спешил, зная из книг, что иное волшебство быстротечно и преходяще, как тот же пресловутый цветок папоротника на Земле. Надо было скорее нести добычу домой и выдавливать сок по баночкам. Пока выдергивал огромные мясистые стебли растений, он рассмотрел их повнимательнее и понял, что на лопух это похоже только на первый взгляд — у этого же растения прямо посреди стебля тянулась толстая красная прожилка, а лист лопуха был как у крапивы — ажурным.
Рыжик спускаться с дерева отказался наотрез, обреченно воя на высокой ноте, но, когда Егор, еле удерживая в охапке добычу, чуть не подпрыгивая от радости, пошел в сторону дома, все же спрыгнул и поплелся за ним в отдалении.
Рассвет перешел в уверенное утро, когда Егора ноги сами привели к знакомому участку. У задней калитки стояла встревоженная Элис. Завидев Мерил, воскликнула:
— Тётушка! — но тут же замолчала, поражённая видом старой леди босиком и в ночнушке, вымазанную с ног до головы зеленым соком, да еще с огромным букетом самого дорогостоящего растения в руках. Она вытаращилась на Егора так, что глаза стали буквально в пол-лица. — Где ты достала столько волшебной лупунки?
— Где-где… В Караганде, — отшутился Егорка, стараясь не уронить ни одного волшебного стебля и радуясь тому, что спина не болела. — Буди Жана, надо срочно собрать сок с… Стой. Как ты сказала это называется? ЛупУнка? А может ты еще знаешь, как ее надо заготавливать?
— Тётушка Мерил, быстрее в дом! — зашипела Элис. — Вы же не хотите, чтобы кто-то увидел это богатство и за нами пришли аконьеры?
Девочка подскочила и стала подталкивать тетку к дому, тревожно оглядываясь, нет ли любопытных соседей вокруг. Никого не увидев, она не успокоилась, пока обе не вошли в дом и она не закрыла дверь на задвижку.
Жан, доедавший холодный вчерашний суп деревянной ложкой прямо из котелка, выпучив глаза, уронил ложку на пол и из его рта выпало несколько зерен перловки. Совершенно неизящно он икнул и вытер руки о штаны, отпрыгнув от места преступления.
Но ни тетка, ни сестра не сделали ему замечания, выкладывая на стол слабо светящийся в утреннем сумраке комнаты огромный ворох растений.
— Вы не тетушка, — со странным выражением лица сказала Элис, вглядываясь в Егора и у того от страха сковало все тело.
— Вы — волшебница! — взвизгнула девчонка, бросаясь на шею родственнице, не в силах справиться с восторгом. — Вы прямо как наш прапрадед Джейд! Только волшебники могут увидеть лупунку! Теперь все будет хорошо, да, Жан? Да?
Глава 10
— А неплохо смотрится, — воскликнул Сошка, глядя на себя в корыто, стоявшее у стены конюшни, — это ты хорошо придумал с бапаной.
— Банданой, — поправила его Ира, изучая своё новое лицо.
Красавцем парень не был. Точнее, может, для кого-то и был, но точно не для Ирины. Элька был смазлив. А она не была фанаткой женоподобной красоты у мужчин. Тёмно-коричневые брови, миндалевидного разреза светло-карие, янтарные глаза, высокие скулы, чуть впалые щёки, тонкий аккуратный носик, и чуть пухлые губки.
Цирюльник также побрил его реденькую щетинку ну щеках и сейчас эти места жуть как зудели. Самым страшным у парикмахера была опасная бритва. Один взгляд на неё вызвал в Ирине волну безудержного страха остаться без скальпа, а затем и без носа или губ. Но всё обошлось, и сейчас Ира смотрелась в водную гладь с некоторым удовлетворением: повязанные на голову платки, купленные по дешёвке на рынке за Сошкины кровные, прекрасно прикрыли голые черепушки обоих парней. Главное — голова перестала противно зудеть.
Единственное место, где всё ещё чесалось — волосистая часть лобка. Парикмахер наотрез отказался оказать дополнительную услугу, и Ирина ушла ни с чем. На рынке она поспрашивала отвары от кусачей нательной живности, но травяные сборы стоили денег, которых у девушки пока не было. Также приценилась к обуви, особенно её заинтересовали кожаные башмаки, похожие на полусапожки и до того они выглядели мягкими и удобными, что девушка чуть не прослезилась от обиды на судьбу: до такой степени её достали отвратительные, заношенные до дыр, попахивающие застарелым потом лапти. И она сама себе пообещала поскорее заработать деньги, чтобы хоть немного облегчить свое существование в этом мире. Завтра вечером Ирина намеревалась их заработать, и как можно больше.
— Мне нужно закончить работу в конюшне, — объявил Сошка, оборачиваясь к Эльке, — ты как? Кажись, ещё не в состоянии вилами помахать?
— Ещё руки немного трясутся, — честно ответила девушка, присаживаясь на узкую скамью у всё той же стены конюшни. — Если есть несложная работа, то я мог бы её сделать, — предложила она, вопросительно глядя на соседа.
Сошка почесал лысую голову через платок:
— Да вроде как вся работёнка связана с чем-то тяжёлым, — задумчиво протянул он, — даже коня помыть — тяжелый труд, — и тут его словно озарило, — но ты можешь расчесать им гривы и заплести косы.
На том и порешили. Ира принялась колдовать над гривами коней и, тихо напевая под нос незамысловатые мелодии, вычесывала «волосы» благодарным слушателям, которые даже ни разу не попытались ее укусить или пнуть.
За этим делом время пролетело незаметно, но на последней коняшке у девушки уже ощутимо тряслись и ныли руки. Утирая пот со лба, Ирина плюхнулась на мягкое сено и прикрыла веки, давая организму время передохнуть.
А после вместе с Сошкой сходила на ужин. Время перед сном оба провели в уборке их комнатушки: вынесли грязные соломенные матрасы, какие-то вонючие тряпки, подмели пол и вымели паутину, и Сошка притащил свежую солому, которая сегодня будет выполнять для них роль матраса и кровати в одном флаконе.
Прежде чем лечь рядом с соседом, Ирина, как и было велено травницей Зарой, нанесла мазь на рёбра и затылок, оставшуюся часть решила придержать до завтра, мало ли, вдруг полностью не заживёт?
И только после этого легла на импровизированное ложе. Сон не шёл. Ира думала, чем завтра удивить своих слушателей. Что им спеть? Нужно что-то такое, чтобы брало за душу. Она вспомнила, что в таверне клиенты в основном мужского пола. Может, сыграть и спеть Цоя? Поменять некоторые слова на местные, подстроить под общую рифму?
Чем попаданцы обычно «потчуют» аборигенов? Кабы знала, где упадет, то соломки бы подстелила, да подготовилась. Это уж точно!
На поиски Егора нужны деньги и информация. Информация и деньги. Ирина даже не могла точно сказать, что из этого требовалось в первую очередь. Она даже не позволяла себе думать иначе, что Егора здесь нет. Главное — не сомневаться.
Как уснула — не заметила, зато в голове сложился примерный план действий, которому Ира намеревалась следовать неукоснительно. Егор жив, раз их красная связующая нить цела, а значит, стоит побороться.
Утро наступило, как всегда, неожиданно.
Сошка вскочил заряженный и бодрый, вот же везёт человеку, каким бы разбитым не ложился, всегда просыпается совершенно отдохнувшим. Но Ирине жаловаться тоже не было смысла — она чувствовала себя просто прекрасно, гораздо лучше, чем вчера.